ГЛАВА 11
Все в боге существует в троичности,
равным образом и в нашем уме; наш ум слагается из модусов понимания
Философ. Ты выше коснулся троичности бога и троичности ума. Разъясни,
пожалуйста, как все существует в боге в троичности, а равным образом
и в нашем уме.
Простец. Вы, философы, утверждаете, что десять наиболее общих родов
охватывают все.
Философ. Да, это так.
Простец. Когда ты рассматриваешь их, как они существуют в действительности,
не находишь ли ты, что они разделены?
Философ. Конечно.
Простец. Но когда ты рассматриваешь их до того, как они начали быть
- в их нераздельности, чем иным могут они быть тогда, как не вечностью?
Ведь до всякого разделения существует связь. Следовательно, необходимо,
чтобы до всякого разделения те [десять категорий] были соединены и связаны.
Но связь до всякого разделения есть простейшая вечность, или бог. Кроме
того, я утверждаю: поскольку нельзя отрицать, что бог совершенен, а
совершенно то, в чем нет никакого недостатка, постольку Вселенная пребывает
в совершенстве, каковое есть бог. Но высшее совершенство требует, чтобы
само оно было простым, единым, вне всякого разнообразия и различия.
Поэтому все в боге едино.
Философ. Ты показал это ясно и тонко; прибавь только относительно троичности.
Простец. Об этом нужно было бы поговорить в другой раз, чтобы можно
было сказать об этом яснее; но раз уж я решил исполнить все, что ты
требуешь, скажем так. Ты знаешь, что от века все в боге является богом.
Итак, рассмотри Вселенную во времени, и, поскольку невозможное не возникает,
ты увидишь, что она могла возникнуть от вечности.
Философ. Согласен.
Простец. Значит, умом ты все видишь в "возможности возникнуть"
(posse fieri)?
Философ. Да.
Простец. И если оно могло возникнуть, то необходимо была "возможность
создать" это прежде" чем оно было.
Философ. Да, такая возможность была.
Простец. Таким образом, до Вселенной во времени ты все видишь в "возможности
создать" все это?
Философ. Вижу.
Простец. Но чтобы перешла в бытие Вселенная, которую оком ума ты видишь
в абсолютной "возможности возникнуть" и в абсолютной "возможности
создать [ее]", - разве не была необходима связь того и другого,
то есть "возможности возникнуть" и "возможности создать"?
Иначе то, что могло возникнуть от могущего создать, никогда не было
бы создано.
Философ. Совершенно верно.
Простец. Следовательно, до всякого существования вещей во времени ты
видишь все в [абсолютной] связи, возникающей из абсолютной "возможности
возникнуть" и абсолютной "возможности создать". Но эти
три абсолюта являются до всякого времени простой вечностью. Итак, все
в простой вечности ты созерцаешь троично.
Философ. Я полностью удовлетворен.
Простец. При этом заметь, что абсолютная "возможность возникнуть",
абсолютная "возможность создать" и абсолютная связь являются
одним бесконечно абсолютным и единым божеством. По порядку "возможность
возникнуть" прежде "возможности создать". Ведь всякое
"создать" предполагает, что нечто "может возникнуть",
и "возможность создать" имеет то, что она имеет, то есть саму
"возможность создать", - от "возможности возникнуть".
И от того и от другого исходит "связь". Отсюда, поскольку
порядок предписывает, чтобы предшествовала "возможность возникнуть",
ей приписывается единство, каковому присуще предшествовать, а "возможности
создать" приписывается равенство, которым единство предполагается;
от них - "связь". Если тебя устраивает, ограничимся в данном
вопросе тем, что сказано.
Философ. Скажи еще: познает ли бог как троичный и единый?
Простец. Вечный ум познает все в единстве, в paвенстве единства и связи
того и другого. Да и как бог мог бы познавать в вечности, лишенной всякой
последовательности, не будь он бытием, равенством бытия и связью того
и другого? А это и есть троичность в единстве. Не то, чтобы бог предполагал
нечто в виде материи и познавал, переходя от одного к другому, как мы;
но его познание, будучи его сущностью, по необходимости происходит в
троичности.
Философ. Скажи также, не то же ли самое на свой лад и в нашем уме?
Простец. Все, что зависит от некоего начала, - я считаю это несомненным
- содержит в себе подобие этого начала, и поэтому во всем троичность
заключается в единстве субстанции - наподобие истинной троичности и
единству субстанции вечного начала. Следовательно, во всем, что зависит
от начала, необходимо находить: "возможность возникнуть",
исходящую от силы абсолютного единства; "возможность создать",
исходящую от силы абсолютного равенства, и сочетание того и другого,
исходящее от абсолютной связи. Поэтому ум наш, подобие ума вечного,
в самом вечном уме - как уподобление [действительности] в действительности
- стремится достичь своей меры. Самый ум наш, будучи подобием божественного
ума, должен рассматриваться как высокая способность, в которой возможность
уподобиться, возможность уподобить и связь того и другого есть в сущности
одно и то же. Поэтому наш ум ничего не может познавать, не будучи единым
в троичности, как не может и ум божественный.
Сначала, когда он собирается познавать, он что-нибудь предполагает -
в уподобление "возможности возникнуть", или материи; к этому
он присоединяет другое - в уподобление "возможности создать",
или форме; наконец,- в уподобление сочетанию того и другого - он познает.
Воспринимая в модусе материи, он создает роды; воспринимая в модусе
формы, он создает различия; воспринимая в модусе составленного из них,
он создает виды и индивиды. Познавая в модусе собственной аффекции,
он создает собственные признаки; познавая в модусе привходящего, он
создает акциденции. Он не познает ничего, если, предположив некий модус
материи и некий другой модус привходящей формы, он не связывает их модусом
составленного. Ты видишь, что в этой последовательности, в которой,
как я сказал, нечто предпосылается в модусе материи и формы, наш ум
познает в уподобление вечному уму.
Вечный ум познает без последовательности сразу все, причем познает любым
способом познания. Но поледовательность есть отход от вечности, ее образ
и подобие. Поэтому ум познает в этой последовательности тогда, когда
он соединен с телом, которое подчиняется последовательности. И нужно
с пристальным вниманием отнестись к тому, что все - подобно тому как
оно существует в нашем уме - существует в материи, существует и в форме,
существует и в том, что составлено из них.
Философ. Все это весьма допустимо. Но вырази, пожалуйста, точнее то,
на что ты только что велел обратить внимание.
Простец. Охотно. Рассмотрим, например, такую природу, как живое существо.
Ум то воспринимает ее как род, и тогда он рассматривает природу животного
как бы спутанно и бесформенно, в модусе материи; другой раз - как то,
что обозначается именем "одушевленность", и в этом случае
- в модусе формы; и наконец, в модусе составленного из оного рода и
привходящих в него различий, и тогда, поскольку оно находится в уме,
можно сказать, что оно выступает в виде связи, так что эта материя и
эта форма, или, лучше сказать, подобие материи и подобие формы, а также
то, что рассматривается в модусе составленного, является одним и тем
же понятием, одной и той же субстанцией. Так, когда я рассматриваю живое
существо в качестве материи, человечность же - как привходящую форму,
а также рассматриваю соединение того и другого, я утверждаю, что эта
материя и связь материи и формы есть одна и та же субстанция. И когда
я рассматриваю цвет в качестве материи, белизну - в качестве привходящей
в нее формы, а также связь того и другого, то я утверждаю, что оная
материя, оная форма и соединение оной материи и оной формы есть одна
и та же акциденция. Таким же образом обстоит дело и со всем остальным.
Пусть тебя не смущает, что хотя ум и создает десять наиболее общих родов
в качестве первых принципов, но эти наиболее общие роды не имеют никакого
общего рода, который мог бы быть им предпослан в качестве материи, поскольку
ум может рассматривать что-нибудь в модусе материи и то же самое в модусе
привходящей формы, которая привходит к такой материи, и то же самое
- в модусе сложного, как, например, когда он рассматривает возможность
бытия как субстанцию или как какую-нибудь другую категорию из десяти.
С точки зрения рассудка можно сказать, что материей является возможность
бытия субстанциального или акцидентального; ум рассматривает ее же как
форму, привходящую в нее как в материю, так что получается соединение,
которое является субстанцией или другим родом из десяти, причем эти
три являются одним и тем же наиболее общим родом. Стало быть, в той
всеобщности вещей, которая в [нашем] уме, все пребывает в троичности
и в единстве троичности, наподобие того, как оно существует в уме вечном.
Философ. Так, значит, десять наиболее общих категорий вне умственного
рассмотрения не обладают этими модусами бытия?
Простец. Эти десять наиболее общих категорий в модусе формы или в модусе
составного мыслятся не так, как они в себе, но поскольку они существуют
в уме, однако их можно рассматривать как обладающие этими модусами бытия
в подчиненных им [понятиях]. И если ты надлежащим образом поразмыслишь,
они не могут быть в модусе формы или составного вне ума; особенно ты
убедишься в этом, когда обратишь внимание, что качество, поскольку оно
- в себе, нельзя назвать акциденцией, но поскольку речь идет о качестве
в подчиненных ему [понятиях] - можно. Точно так же, пожалуй, следует
сказать, что видовой статус, как он существует в уме, нельзя рассматривать
в модусе материи, потому что один и тот же статус, рассмотренный в том
и другом модусе, окажется и видовым и индивидуальным. Следовательно,
мы скажем, что вид в себе, пожалуй, не мыслится в модусе материи, но
только в подчиненных ему [понятиях].
Философ. Я удовлетворен. Покажи только, что действительно сущее существует
соответственно вышесказанному - троично.
Простец. Тебе будет легко это увидеть, если ты обратишь внимание, что
все в качестве действительно сущего существует в материи, форме и в
их соединении. Одно и то же, например человечность в качестве возможности
быть человеком, является материей; в качестве "человечности"
она является формой; в качестве человека она является составленным и
соединенным из того и другого; поэтому одним и тем же является возможность
быть человеком, форма и составленное из того и другого, так что у вещи
получается одна субстанция. Подобным же образом и природа, обозначаемая
словом "белизна", поскольку она является возможностью быть
белизной, есть материя. Та же самая природа в другом смысле является
формой, а также и тем, что составлено из того и другого, однако так,
что эта материя, эта форма и это составленное из того и другого есть
одна и та же природа, то есть природа качества.
Философ. Если "быть в материи" значит "быть в возможности",
а возможное бытие не существует, каким же образом все в качестве действительно
сущего существует в материи?
Простец. Пусть не смущает тебя то, что, как ты поймешь, можно мыслить
без противоречий. Именно, я представляю себе действительное бытие не
как несовместимое с бытием в материи, но его надо понимать так, что
все как действительно сущее, то есть существующее здесь и в здешних
вещах, существует в материи; например, в воске эта возможность является
возможностью быть свечой, в меди - быть тазом.
Философ. Прибавь еще одно, пожалуйста: почему о троице говорят нераздельно-единая?
Простец. В боге - на основании единящего единства, которое есть истинная
субстанция; в другом - на основании единства природы, которая есть как
бы некоторое подобие единящего единства, являющегося субстанцией в собственном
смысле.
Философ. Когда говорят: единство едино, равенство едино, - это почему?
Простец. На основании единства субстанции.
Философ. Но когда наши богословы утверждают это, понимая под единством
- Отца, под тождеством - Сына, а под связью - святого Духа, что Отец
един и Сын един,- это почему?
Простец. На основании отдельности лица; именно, три отдельные лица
суть в одной божественной субстанции, как мы в другое время, насколько
это удалось, тщательно излагали.
Философ. И наконец, чтобы я понял переданное тобою выше, скажи, не
утверждаешь ли ты, что наш ум составлен из этих модусов постижения и,
так как наш ум является субстанцией, эти модусы будут его субстанциальными
частями? Скажи, так ли ты об этом думаешь?
Простец. Платон утверждал, что наш ум составляют субстанция делимая
и неделимая,- как ты сказал выше, - заключая об этом по способу постижения.
Когда ум мыслит по модусу формы, он постигает неделимо, так как вещь,
помысленная с точки зрения формы, постигается неделимо. Поэтому в истинном
смысле мы даже не можем говорить о "человечностях", но правильно
говорим "люди", так как помысленное а модусе материи или в
модусе составленного мыслится раздельно. Наш ум есть способность постижения
и виртуальное, то есть составленное из всех способностей постижения,
целое. Следовательно, какой угодно модус, поскольку он является его
субстанциальной частью, имеет значение для всего ума. Но каким образом
модусы познания являются субстанциальными частями способности, называемой
умом, - это, я полагаю, может быть выражено с трудом. Когда ум так или
иначе мыслит, тогда его способности понимания, которые являются его
частями, конечно, не могут быть акциденциями. Но как они оказываются
его субстанциальными частями и самим умом, это труднее всего и объяснить
и познать.
Философ. Помоги мне немного, прекрасный простец, в этом трудном вопросе!
Простец. Виртуально ум состоит из способности мышления, рассуждения,
воображения и ощущения, так что и сам он в качестве целого называется
силой: мышления, силой рассуждения, силой воображения и силой ощущения.
Поэтому ум состоит из них как из своих элементов, и ум всего во всем
достигает свойственным каждому способом. Раз все, поскольку оно существует
действительно, находится в ощущении как бы в сплошной массе и нерасчлененно,
а в рассудке оно существует расчленение, отсюда вытекает наиболее выразительное
подобие между модусами бытия всего, как оно есть в действительности
и как оно есть в уме. Именно, способность ощущения в нас является силой
ума и потому самим умом, как какая-нибудь часть линии является линией.
Будучи величиной в себе, рассмотренной вне материи, она есть соответствующий
пример того, к чему ты стремишься: любая ее часть получает осуществление
от целого, и поэтому она относится к тому же самому бытию, что и целое.
Философ. Но если ум один, откуда имеет он эти способности постижения?
Простец. Он черпает их из единства. Именно, то, что он мыслит обобщенно
в модусе материи или сложного, он имеет, будучи единящим единством;
то, что он мыслит раздельно, он подобным же образом имеет от единства,
которое есть единичность; а что формально - от единства, которое есть
неизменность. Поэтому то, что он мыслит раздельно, он имеет от единства,
поскольку разделение происходит из единства.