 |
|
Из книги Картари «Античные изображения»
ПИФАГОРЕЙСКОЕ КОЛЬЦО С ПЕЧАТКОЙ
Число пять ассоциировалось пифагорейцами с искусством лечения, и пентограмма, или пятиконечная
звезда, была для них символом лечения. Приведенная выше фигура
представляет магическое кольцо с камнем-талисманом, на котором
нанесена пентальфа, или звезда, образованная пятью различными
положениями греческой Альфы. По этому поводу Альберт Маккой
писал: «Ученики Пифагора, которые были действительными
изобретателями талисмана, помещали в каждый из ее внутренних
углов по одной букве греческого или латинского слова, оба из
которых означают «здоровье». Таким образом, делались талисманы
здоровья. Пифагорейцы вставляли эти слова перед посланиям
своим корреспондентам. Но использование талисмана не ограничивалось
кругом учеников Пифагора... талисман использовался на Востоке
как средство предохранения от злых духов».
«Число 5 обладает удивительным свойством «сохранять» самого себя при последовательном
умножении, чередуясь с совершенным числом 10 до бесконечности:
5-10-15 и т.д., аналогичное бесконечное чередование: зерно -
растение - зерно и т д. Тем самым число 5 подражает космогоническому
первоначалу: подобно тому как оно заимообразно порождает из
самого себя космос, а из космоса самого себя...
Соединение пятерки с самой собой не рождает ничего несовершенного
или чужеродного, но имеет определенные превращения, а именно
порождает либо саму себя, либо декаду, т.е. либо свое, либо совершенное».
Плутарх о пифагорейском учении.
|
| |
На родине Пифагор основал религиозно-философскую школу, которая
и стала называться его именем. Он излагал свое математическое учение,
преподавал акустику, гармонию небесных сфер, посвящал в тайны жизни
и переселения душ. Пифагор был аскет и служил ученикам примером
высокой нравственности. Когда власть в Самосе захватил тиран Поликрат,
мудрый Пифагор покинул город, рассудив, что не пристало философу
пребывать в тираническом государстве.
Перебравшись в Южную Италию, где были греческие общины, Пифагор
создает в Кротоне союз единомышленников, который стал одновременно
и научно-философской школой, и религиозно мистической сектой, и
политической партией. Все имущество они считали общим, а самого
Пифагора причисляли к Богам. Вступая в общество, ученики клялись
Тетрактидой (Четверицей), которую почитали священным числом
справедливости.
Примером и содействием своим союз помог освободиться от тиранической
зависимости многим городам Италии. Против Пифагора и его учеников
был устроен заговор. Когда Учитель уехал в Делос, его дом в Кротоне
был сожжен, ученики перебиты, союз разгромлен. Пифагор долго скитался,
пока не обрел приют в Метапонте, где окончил свои дни.
Пифагор – личность почти мифическая. Диоген Лаэртский утверждал,
что таковых было четверо, а перечисляя их происхождение, насчитывает
восемь. К плеяде Пифагоров, по свидетельству Плутарха, относили
и Нуму, одного из первых правителей Рима, хотя царь этот жил почти
на пять поколений раньше настоящего Пифагора. Иные утверждали, что
Нума был лишь другом ученого – Пифагора Спартанского, а своим
царским воспитанием и знаниями был обязан какому-то варвару, более мудрому,
нежели сам Пифагор. Древние сказания лишь подтверждают, пифагорейское
учение восходит к временам очень древним, и столь же давно числовая
премудрость разделялась на тайную и открытую.
Так, согласно завещанию Нумы, после смерти его тело положили в
каменный гроб, а в другой – священные книги, 12 жреческих и 12
философских на греческом языке, написанные им собственноручно. Еще
«при жизни сообщив жрецам их содержание, во всех подробностях растолковав
смысл этих сочинений и научив применять их на деле, велел похоронить
вместе с собою, считая неподобающим сохранение тайны
безжизненным буквам. Исходя из тех же доводов, говорят, не записывали
своего учения и пифагорейцы, но неписанным предавали его памяти
достойных. И если трудные, не подлежащие огласке геометрические
исследования поверялись человеку недостойному, божество, по словам
пифагорейцев, вещало, что за совершенное преступление и нечестие
оно воздаст великим и всеобщим бедствием. А потому вполне извинительны
ошибки тех, кто, видя так много сходного, старается сблизить Нуму
с Пифагором». Когда четыреста лет спустя сильные дожди размыли могилы
и с каменных гробов свалились крышки, обнаружилось, что один из
них пуст, без малейших следов праха Нумы. А в другом лежали книги.
По решению сената, чтобы не стало их содержание достоянием толпы, все книги сожгли.
В своем повествовании о жизни Пифагора и его учеников Порфирий
говорит, что главным в делах Учителя было стремление к истине,
«ибо только это приближает людей к богу: ведь от магов он знал
что бог, которого они называют Ормаздом, телом своим подобен свету, а душою – истине».
|
